Аскольд проснулся, сделал физзарядку,
И, закурив, вписал в свою тетрадку:
"Начался новый грязный и паршивый день,
я должен вновь идти бродить среди прохожих, словно тень.
Выискивать подонков и жестоко их карать,
Мерзавцев, негодяев аккуратно устранять.
Я снова буду чистить эту грязь и убирать,
Ведь должен кто-то в этом мире Богу помогать".
Аскольд закрыл тетрадку, быстренько перекусил,
Помыл посуду, форточку в квартире приоткрыл,
Протёр полы и пыль всю в комнатах убрал.
"Вокруг всё чистым быть должно" - чуть слышно прошептал…
За тем побрился, причесался, снова закурил
И в револьвере барабан два раза прокрутил:
"Ещё мой дед, чекист, стрелял из этого нагана.
Отличная игрушка. Нет ни единого изъяна
И ни одной осечки, пуля точно в цель летит.
Кому-то встреча с ней сегодня предстоит".
Аскольд начистил берцы, кепку и очки надел
И на дорожку к телевизору присел.
Политиканы рассуждали о законе и порядке,
Прочли бы лучше все его тетрадки,
Тогда бы поняли скоты: слова не значат ничего,
Ну, приняли законов уйму, что с того?
Кругом хамят, обманывают все, друг друга унижают.
Менты, бандиты, бюрократы наглостью своею поражают.
На улице все беззащитны перед быдлом, мразью, алкашами.
Давно пора таких, как он, вооружать уж "калашами",
Давать лицензии им на отстрел всей этой гнили.
Они ж с экрана рассуждают.… Ну, что ж, спасибо. Ободрили.
Вот демогоги попрощались, и реклама началась.
Аскольд сидел угрюмый, голова его тряслась.
Как чисто! Чисто "тайд"… и снова чистота.
Какая глупая дебильная белиберда.
Что эти недоноски могут знать о чистоте?!
Они блуждают суки, словно в темноте.
Они не замечают, что кругом одна лишь грязь
И вездесущая, сплошная мерзость, мразь…
Аскольд протёр свой острый нож махровой чистой тряпкой,
Надел кастет, перчатки, спрятал яд под пяткой
И, аспирина две таблетки проглотив,
Ушёл из дома, плотно дверь прикрыв.

 

Дождь льет и грязь с домов и с улицы смывает,
Но грязь людская никуда не исчезает.
Она везде: в квартирах, магазинах, всякой подворотни.
И скольких он почистил? Счёт идёт всего на сотни.
Как мало. Как ничтожна эта цифра - сто.
Помог бы, подсобил бы кто.
Но не дождёшься: всем на всё давно плевать.
Придётся одному игру вести и дело это продолжать.
"Аскольд! Подкинь на пиво мне деньжонок, надо похмелиться".
Сосед Степан. Напьётся - будет над женой глумиться,
Детишек избивать и с кулаками на соседей лезть.
Пора давно ему на зону уже сесть.
"Пойдём, Степан, к приятелю в соседний двор зайдём.
Он должен мне. Его на пиво и на водку мы моментом разведём"
"Да хоть куда, хоть на край света я готов идти,
мне главное опохмелиться, в норму, так сказать, прийти"
Дождь всё сильнее льёт, стекает с крыши, проводов.
Они в подъезд вошли. "Ну что, Степан, готов?"
"Готов к чему? И где приятель твой?"
"Ты не волнуйся, Стёпа, он всегда со мной"
Нож грязную рубашку пропорол Степану.
"Ты извини, синяк, я плакать о тебе не стану.
Таким, как ты, не место среди нас,
Я с удовольствием давно уж убиваю вас".
Одним подонком меньше. Надо бы бомжей проведать.
Пожрать им отнести, дать водочки отведать.
"Здорово, тунеядцы! Хватит в баках грязных ковыряться.
Пойдёмте водкой угощу, ведь вы любители нажраться".
И вот уже в подвале эти опустившиеся твари
Водяру по стаканам очень быстро разливали.
"Ну, за твоё здоровье! Будем, добрый человек.
Удачи, счастья и всех благ тебе на век".
Бомжи, не чокась, по стакану водяры заглотили,
Налили по другому, выпили, рыгая, закусили.
"Ах, хороша! А сам чего не пьёшь?"
"Мне голос внутренний сказал: - не пей, Аскольд, помрёшь"
"И зря! Хорошая, "особая", фирма!".
Тут началась с отбросами сплошная кутерьма:
Один язык вдруг высунул и как-то странно побледнел;
Другой задёргался и тут же околел,
А третий перед смертью начал тихо так хрипеть:
"Зачем ты отравил нас, сволочь? Это ж надо охренеть…"
Аскольд к нему склонился, чуть заметно улыбаясь,
И на вопрос ответил, на бомжа сморкаясь:
"Ты понимаешь, слишком неопрятный, грязный дед.
И как-то странно, не по моде ты одет.
Разносишь вшей, клещей и прочую заразу.
Я вас, бомжей, спалил бы в крематории всех сразу.
Зачем таким, как ты на свете жить, страдать?
Нормальным людям настроенье портить и под окнами вонять?
Так сдохни, мразь, в чистилище ворота вскоре для тебя откроют.
Быть может, там тебя побреют и помоют".
Аскольд из мрачного подвала тихо вышел
И, оглядевшись, улыбнулся: его никто не видел и не слышал.
Дошёл до остановки и запрыгнул в отходивший уж трамвай,
Он как всегда битком - ты тут не спи и не зевай.
Карманники шустрят: бумажники, барсетки обчищают.
Ага, вон двое уж у женщины с ребёнком сумку открывают.
Аскольд протиснулся поближе сквозь толпу и наживил на нож ближайшего мерзавца,
Подвинулся к другому, отправил к праотцам и этого красавца.
Они, зажатые со всех сторон, стояли будто бы живые,
Лишь головы свои немного странно наклонили.
На остановке выпрыгнул Аскольд, в троллейбус быстро пересел
И, вытащив абонемент, его в компостере пробить хотел.
Не дотянулся - слишком много здесь народа.
Аскольд похлопал по плечу ближайшего к нему урода:
"Пожалуйста, пробейте мой талончик, если Вас не затруднит"
"Накачанный" урод в ответ сквозь зубы говорит:
"Какая вежливость, прям аж противно слушать, ты чего, интеллигент?"
"Да нет, такое быдло, как и ты". Тут охреневаший "кент"
Схватил Аскольда за грудки: "Пойдём-ка выйдем и поговорим".
Аскольд, не споря, к выходу последовал за ним.
Вот вышли из троллейбуса, за остановку в тихий скверик отошли.
"Накачанный" к Аскольду повернулся, вроде бы пришли…
"Ну что, мудак, кого ты быдлом, сука, обозвал?"
И, замахнувшись для удара, на колени, охая, упал.
Два выстрела - прострелены коленки у урода.
"Ответь, мне всё же интересно, что за мода
Хамить и нарываться постоянно, всем грубить?"
"Прости, друган. Я виноват, о чём здесь говорить…
У-у-у больно как, ужасно, вызови мне "скорую" скорей…"
Аскольд смотрел на это быдло. Бог твердил ему: "Убей".
Он на податливый курок ещё раз пальцем надавил -
Мозги раскинулись. Аскольд из сквера выходил,
Когда два ППСника на выходе его остановили,
Не слышал ли он выстрелов спросили,
Аскольд ответил, что не слышал ничего и, в общем-то, спешит.
"Давай-ка документы "- самый трезвый "мусор" говорит.
"Решили сволочи таки ко мне придраться,
Хотят, похоже, деньги отобрать и водочкой догнаться.
Пожалуй, револьвер и нож ещё скоты найдут,
Повяжут гады и статью козлы пришьют,
А прокурор с судьёй мне точно вышку обеспечат,
Или в психушку упекут и насмерть там залечат…"
Аскольд им паспорт молча протянул.
Один ментяра бегло на него взглянул:
"Аскольд. Такое имя слышу в первый раз".
Раздался выстрел. "Ну так сдохни, пидераст"
За сердце мент схватился в грязь лицом упал.
Второй из кобуры свой пистолет почти уже достал,
Но не успел и рядышком с напарником прилёг.
Аскольд уже в автобусе жевал большой хот-дог.
И "Арсенальным" пивом жадно запивал.
"Да, надо подкрепиться. Я слегка устал".
Допил он пиво, задремал уже чуть-чуть,
Но бабка божий одуванчик не дала ему заснуть:
"Милок, ты уступил бы место". И резво так бутылку с пола подняла.
Да, отдохнёшь тут. Чтоб её неладная взяла.
Как ни посмотришь: в транспорте одни старушки в основном.
Куда они все едут? Прям маразм сплошной, дурдом.
Сидели бы на лавочке и семечки себе лузгали,
Правительство, Чубайса, демократов бы ругали.
"Садитесь, бабушка. И что ж Вам дома не сидится?"
"Да вот, милок, решила в гости к внуку прокатиться.
Проезд у нас бесплатный, вот катаюсь по гостям…
Бутылок соберу, потом их, мой касатик, сдам.
Выходит не плохая к пенсии прибавка.
Купила внуку телевизор, он сказал, нужна ещё приставка".
Вот старые. Ведь не от бедности бутылки собирают, семечки на остановках продают.
Куда-то копят всё. На небо что ль с собою заберут?
А вон сидят студенты. То ж народ зловредный, наглый и циничный.
"Вчера я порнофильм снимал такой отличный"
"А я два литра водки без закуски охреначил"
"Да это что. Училке нашей встречу я в четверг назначил"
"А я таких трёх "чикс" имел всю эту ночь"
"А мне конец сосала утром мэра дочь"
Орут на весь автобус, на мудья друг другу вешают лапшу,
Учиться не хотят, а я, как проклятый, пашу,
Что б мир был чистым, справедливым и красивым.
А эти портят всё своим подходом нерадивым.
Кто вырастит из них? Бандиты, алкаши, наркоши, извращенцы?
Достали эти идиоты и дебилы, отщепенцы…
Но, впрочем, убивать я их пока не стану,
Мож поумнеют. Лучше подойду к тому "баклану"
Что около дверей на поручне висит.
Наверно нарик. Как его, однако, колбасит.
"Что тяжко, друг? Ломает тебя вижу, да?"
"Какое тебе дело? Если и ломает, что тогда?"
"Могу помочь. Есть доза. В рекламных целях, кстати, для тебя бесплатно"
"Ты доктор что ли? Или свихнулся? Впрочем, ладно"
На города окраине Аскольд наркоту шприц с отравой молча протянул.
Тот, что-то бормоча, свой щуплый бицепс в один миг перетянул,
В свою исколотую вену быстро ввёл блестящую иглу…
Аскольд довольный закурил: придёт сейчас конец козлу.
"Какой-то странный кайф… В тиски как будто сердце зажимают…"
"Ты просто издыхаешь, идиот. В аду тебе ворота дьявол открывает"
У наркомана изо рта полезла пена и округлились глаза.
Он что-то лепетал, шипел. Аскольд не слышал. Началась гроза.
Да уж, погода не на шутку разыгралась…
С соседней улицы приятная музычка раздавалась.
Аскольд свернул туда, вошёл в концертный зал.
Там шум и гам немыслимый стоял.
Здесь фестиваль блэкметала сегодня проходил,
Аскольд неспешно осторожно к сцене подрулил.
Там волосатые татуированные парни в кожаных штанах
Скакали взад вперёд, орали и стояли на рогах.
Фанаты озверевшие и пьяные ревели: "Аве Сатана"
На перевёрнутом кресте чувиха распята была одна.
Все в майках, балахонах и банданах с черепами,
В крови, цепях травой дымят и смотрят дикими глазами.
Да, мрачные ребята, нечего сказать.
Один к Аскольду подскочил: "Давай, братан, бухать!
Я вижу ты тут новенький, но ты один из нас,
Ты во всём чёрном, прямо Мефистофель, Сатанас!"
Налив стакан, он протянул его Аскольду: "Давай, друган, бери!
В аду нам будет сладко так, как пьётся эта водка, чёрт нас подери!"
Аскольд из стакана немного огненной водицы пригубил,
На сцене же солист кого-то по башке гитарой колотил.
Пожалуй, чистить тут я ничего не буду и уйду.
Уж слишком грозные ребята. Напоят - я обратную дорогу не найду.
А надо бы ещё хоть пару дел сегодня провернуть,
Иначе по утру не успокоится мне, не уснуть.
На улице гроза уже утихла, дождик еле капал.
А возле магазина мальчик на скамейке плакал.
Аскольд приблизился: "Чего грустишь, пацан?"
"У-у-у мой папа сволочь снова сильно пьян…
а дома кушать нечего… Работать он не хочет…"
К Аскольду подошёл огромный жлоб, того гляди замочит:
"Какие-то проблемы?" Врезал сыну подзатыльник и перегаром всё окутал.
Аскольд его ударил в пах ногой и скотчем крепко спутал:
"Зачем, подонок, ты ребёнка только заводил?
Его кормить и одевать, наверно, надо или ты забыл?
Ведь надо думать, а потом семью уж заводить,
Прикинуть: сможешь ли её ты прокормить.
А вы понарожаете ублюдков и за ними не следите,
О трудной жизни только за стаканом говорите…
Ребёнка надо обучать и в жизни этой помогать,
А, впрочем, что тут говорить, ведь не поймёшь ты это, твою мать…"
"Пошёл ты! Умный и воспитанный какой нашёлся сука!"
Аскольд ему артерию на шее перерезал. "Вот тебе, свинья, наука"
Кровь брызнула и всё вокруг мгновенно залила.
У мальчика в глазах печаль, немая боль навек застыла…
"Ну, парень, ты теперь похоже сирота"
Мальчонка снова зарыдал. Что слёзы? Это лишь вода.
Ментовские сирены завизжали, наверно, по 02 уж кто-то позвонил.
Аскольд надвинул кепку на глаза и прочь от сюда поспешил.
Вот кучка рэперов на стенках непристойности малюют,
В штанах, ботинках идиотских под хип-хоп танцуют.
"Чё, чувак, тебе здесь надо? Это наш район"
Аскольд слегка обижен и немного оскорблён.
Они не знают разве - ночь ему принадлежит,
Сейчас им это он доступно и понятно объяснит…
Хотя, что толку? Надо попросту мочить придурков.
Три выстрела - лежат три трупа средь окурков.
Патроны кончились, а двое гадов недобитых убегают.
Штаны широкие их от дерьма прям до асфальта отвисают.
Пускай бегут и пусть расскажут суки остальным,
Что будет лучше не встречаться тёмной ночью с ним.
Аскольд, куря, к очередному перекрёстку подошёл.
Для пешеходов свет зелёный загорелся и на дорогу он пошёл.
Тут чёрный джип на перекрёсток выскочил, Аскольда чуть не сбил,
В двух сантиметрах от него затормозил.
Несётся музыка, визжат в салоне проститутки,
Братва гуляет веселится уж наверно третьи сутки.
Окошко в тачке приоткрылось, показалась бычья морда.
"Эй ты, лохан! Какого под колёса лезешь чёрта?"
Вот недоноски, прав себе сучкИ понакупили.
Как короли здесь ездят… А кем раньше были?
А были они просто гопотой, скотами и чмырями.
Да и остались до сих пор такими же, как прежде холуями.
Всё по подвалам бицепсы качали,
Насиловали, воровали, грабили и убивали.
Мозгами их природа явно очень сильно обделила
И скромностью особой, чувством меры тож так и не наградила.
Бычьё оно и есть - бычьё, с ним бесполезно спорить.
Нормальный человек лишь может им конец ускорить.
"Ну, чё, козлина, стоишь и смотришь на меня?
Ща вылезим и тут в момент опустим мы тебя"
Шалавы вновь залились смехом и, как лошади, заржали:
"Ну, мальчики! Давно уж за щеку ему бы насували"
Аскольд лимонку вытащил и выдернул упругую чеку
"Прощай, бычьё. Тебе моё "мерси боку"
Сидевший за рулём испариной покрылся, надавил на газ.
В окно лимонка залетела и разнесла весь джип за раз.
Аскольд стряхнул с плеча весь обгоревший и изодранный бюстгалтер
И в отблесках огня заулыбался, как бесстрашный агент Малдер.
Да, за базар ответили подонки и ублюдки,
А эти глупые стервозы проститутки,
Наверное, забыли, что должны свой рот глубокий открывать,
Лишь в тот момент, когда начнут сосать.
Вот дуры. Вышли б замуж и рожали бы детей,
Так нет: им надо долларов зелёных поскорей.
Им не нужны простые честные ребята работяги,
Нужны им бандюганы, блатные, прочие бродяги.
Ну всё. Теперь домой: одежду быстро постирать,
Перекусить, помыться и хоть пару часиков поспать.
Аскольд остановил такси, сел на сиденье, задремал.
Шофёр у дома разбудив его помялся и сказал:
"По телевизору я твой, брателло, видел фоторобот пол часа назад,
Ты молодец конечно, за тебя я горд и рад.
Уж год на мудаков ты разных страх наводишь
И всяких сволочей и пидоров конкретно ты разводишь.
Но понимаешь, деньги мне нужны сейчас.
С тебя три штуки баксов, мы пойдём за ними с тобой щас.
Зайдём к тебе в квартиру, ты мне их отдашь".
Вот сука, ты наверно даже мать свою продашь.
"Вперёд, без шуток. Вот обрез.
В миг пристрелю. Ментам скажу, что с пистолетом ты ко мне полез"
Аскольд из тачки вылез и в подъезд к себе вошёл,
Таксист, не отставая, вслед за ним с обрезом шёл.
"Пойми, ты мне заплатишь, и спокойно своё дело продолжай.
Я буду нем, как рыба, ты мне только денег дай"
Да, делай после этого добро и очищай весь этот мир голимый,
Когда какой-то шоферюга, герой и вымогатель мнимый
Во всю грозит обрезом, ещё и угрожает.
Решил он поиграть в игру, но правил до конца не понимает.
Сегодня сдохнет гнида - это факт неоспоримый.
Аскольд дверь отворил: "Ну что же проходи родимый.
Разуться только не забудь. Люблю я чистоту, порядок и уют".
"Какая на хрен чистота? Тебя вот-вот поймают и убьют!
Иди давай вперёд. Присядь пока что на диван".
Аскольд повиновался, а таксист из бара водкой наполнял уже стакан.
Окинул взглядом скромную в квартире обстановку
И, осушив стакан, взял свой обрез на изготовку.
"Гони-ка деньги и не будем время зря терять".
Аскольд глядел на грязные его ботинки: шоферюга, что ещё сказать?
Как грязная свинья понаследил тут, всё вокруг изгадил.
Таксист сжимал обрез свой, нервно его гладил.
"Ну что молчишь? Где деньги? Чёрт тебя возьми!"
"Да нету денег ты это сам пойми"
"Что значит "нету"? Я тебя щас пристрелю!"
"Да делай, что захочешь. Я правду тебе говорю"
"Ведь врёшь. Ты столько, гад, народу загубил.
Наверняка награбил кучу бабок и в квартире скрыл".
"Пойми: я никого не грабил, я лишь чистил грязь,
которая повсюду, как зараза, расползлась".
"Да хватит вешать мне лапшу. Мне это всё изрядно надоело.
Сам стану щас искать, другое это будет дело"
Таксист Аскольда, словно опытный ментяра, обыскал:
Оружие, ключи, печатку с крестиком изъял…
"Какой-то странный крест. Зачем он перевёрнут и повешен вверх ногами?"
Аскольд едва заметно улыбнулся: "Объясню, но это между нами…
Мой Бог немного по-другому ход земных вещей воспринимает
И грешников, в отличьи от Христа, не терпит, не прощает.
В не справедливом этом мире я правою рукой его являюсь
И, очищая эту грязь, исправить мир по-своему стараюсь.
А этот крест с рожденья самого ни на секунду не снимаю.
Верни его и уходи. Тебя я с миром отпускаю".
"Что за дерьмо? Опять какой-то бред!". Таксист одел на шею крест, Аскольду бросил пачку сигарет.
"Сиди, не рыпайся. Я быстренько квартиру обыщу
и денежки твои я непременно разыщу".
Аскольд курил, таксист шнырял по полкам и шкафам.
Тетрадки, чертежи какие-то нашёл он там.
Тетрадку быстро пролистав, таксист немного побледнел:
"Ну прям дневник маньяка". Чертежи ногой поддел.
"А это что за схемы и какие-то расчёты?"
"Какая разница? То не твои заботы".
Таксист ритмично обыск дальше продолжал
И вот уже в кладовке дверь он открывал.
Открыв, испариной в момент покрылся:
В кладовке труп лежал, уже немного разложился.
"А… Это… Кто?" - таксист дрожа и запинаясь пробубнил.
"Да это участковый наш, на днях ко мне он в гости заходил"
Таксист приблизился к Аскольду, к голове его обрез приставил.
"Здесь Сатана, похоже, адский бал свой правил…
Но мне на это глубоко плевать…
Где деньги, сволочь, я сейчас начну стрелять"
Аскольд смотрел в его глаза и краем губ едва заметно улыбался.
Таксист за шею ухватился и цепочку снять с себя пытался.
"Что за чертовщина?! Задыхаюсь… Отпусти… Прошу!
Я обещаю: никому и ничего не расскажу…"
И вот он на полу, в последний раз ногою перед смертью дёрнул.
Аскольд приблизился, свою цепочку с трупа аккуратно сдёрнул.
"Святые вещи грешников карают всё же иногда.
А щас здесь надо бы прибраться и спокойно спать залечь тогда.
Аскольд лежал в кровати и курил вторую пачку сигарет,
Но сон не шёл: такое было уж на протеженьи многих лет…
Его одолевали мысли, пресс депрессии давил:
Как много грязных тварей он в чистилище уже припроводил,
Но не становится их меньше, как ты не старайся
И не изменишь этот мир, хоть день и ночь пытайся…
Аскольд поднялся, осторожно по ступенькам вниз в подвал спустился.
На миг, задумавшись, он у двери в подвал остановился.
Открыл всю в паутине дверь и в темноту вошёл,
На ощупь выключатель на стене нашёл.
Зажёгся свет и осветил огромное сооруженье:
Труб, генераторов, каких-то проводов сплетенье.
Да, много лет он эту адскую машину создавал.
Возился с чертежами, на оборонных предприятиях необходимые детали доставал.
Как много в ней сосредоточено его идей,
Наверно в этот механизм вложил он часть души своей.
Теперь, любуясь этим чудом, он к однозначной мысли приходил:
Бороться бесполезно - этот грязный мир себя изжил
И выход лишь один сегодня существует:
Всемирный АПОКАЛИПСИС. Он всех очистит и всю грязь с планеты за мгновенье смоет.
Всё, как писалось в Библии: наступит Судный День.
Аскольд склонился к механизму, словно тень.
Свой крестик снял и рядом с красной кнопкой положил.
Да, всё изменится сейчас. И, улыбаясь, он на кнопку осторожно надавил…

............................................................................................