Part I.
Паскуда Люда

Ты бросила меня, когда я этого не ждал.
Ты кинула меня, когда я крепко сладко спал.
Мне снилось, что я в погребе старинном
Винчишко пью. А на столе дубовом длинном
Монахини танцуют для меня стриптиз-канкан,
И я имею их и так и сяк и вхлам я пьян…
А ты покинула меня жестоко и цинично,
И всё в судьбе моей теперь пессимистично:
Нет рядом прелестей твоих, никто не приготовит ужин…
Уклад привычный жизни враз теперь разрушен.
А я тебя, наверное, любил.
А я тебя, чёрт побери, боготворил.
Красива и прекрасна ты была,
Но не красиво и по свински так ушла
Помадой написав на зеркале в прихожей:
«Прощай, я больше…» и т.д. Всё это на тебя похоже.
Оставила всего лишь триста баксов на столе,
Но кончатся они через неделю, в январе.
А что потом я буду делать? Не думала об этом?
Ведь я – не ты, чтоб зарабатывать на жизнь минетом.
Шалава, проститутка, стерва, блядь!
Как ты могла меня оставить нищим умирать?!!
Где буду деньги брать я, чёртова поскуда?
Что натворила ты, моя подруга Люда?
Ты бросила меня, как мать беспомощную крошку
Я не могу готовить, никогда не чистил я картошку,
Я не умею жарить ни омлет, ни резать колбасу…
Вернись! Тебя я на руках в квартиру занесу.
Но не вернёшься ты, поганый твой характер знаю
Я щас повешусь, удавлюсь, тебя я презираю.
Ни дня я в этой жизни не работал, не пахал.
Ты предала меня, Людмила. Я пропал.
Ты думаешь пойду я на завод возле станка потеть?
Нет, милая моя, уж лучше умереть.
Или я в офисе начальству буду задницу лизать?
Нет, лучше утопиться, твою мать.
Или пойду я банк ограблю иль кого убью?
Не так воспитан я, ещё раз мать твою.
Иль буду милостыню я на улице просить?!!
Нет, лучше уж кого ограбить, замочить.
Короче, будущее мрачно и туманно,
А на душе противно, муторно, отвратно.
Как ты могла, Людмила, так со мною поступить?
Одумайся, вернись, ведь ты должна меня простить…

 * * * *

Part II.
Поиски работы

Она ушла и не вернулась поутру ко мне.
Я вновь хотел увидеть силуэт в окне,
Но нет её, а с нею нет ни денег, ни любви.
Что делать, как жить дальше, чёрт возьми?
И вот пропиты все оставшиеся центы,
Из ада слышу я уже аплодисменты.
Я вскоре с голоду, наверное, помру
И к Дьяволу на сковородку попаду.
Там будут долго меня мучить и пытать.
Зачем ты бросила меня, Людмила, твою мать?
Но нет. На небо мне, пожалуй, ещё рано,
Устроюсь на работу я, хоть это и погано.
Естественно не на завод, не в офис, не на стройку.
Нужна работа мне, чтоб целый день устраивать попойку,
Особо не пахать и не стараться-напрягаться,
И ни за что не отвечать, курить и ухмыляться.
Но где найти работу мне такую?
Пол дня читал я объявления впустую.
Допив остатки водки и пивка,
Курнув афганской травки для рывка,
Пошёл по улицам я в поисках работы побродить,
В раздумьях, как концы с концами мне теперь сводить.
Кругом все ходят деловито и по мобильникам гутарят
Все при деньгах о том о сём базарят.
А я голодный, злой и безработный.
Зато немного пьяный и обкуренный, свободный…
Вот под ногами ветки ёлочки лежат,
Играет похоронный марш, все грустные стоят.
Ага, какой-то лох нам приказал всем долго жить,
Отмучился мудак, хоть грех так говорить.
И я, наверно, вслед за ним отправлюсь,
Если работу не найду, с проблемой этой не управлюсь.
«Эй, парень, помоги нам гроб в машину погрузить,
Берись-ка сзади, как бы нам его не уронить».
Ну от чего хорошим людям не помочь?
«Кого хоронят-то?»
«Да одного цыгана дочь».
Я глянул в гроб: вся в золоте чувиха разлеглась,
Какая пухлая матрёна, во отожралась…
Стянуть бы у неё с груди цепочку золотую,
Ей ни к чему, а я немного пошикую.
Вот загрузили в катафалк это цыганское гавно,
Налили мне сто грамм за упокой, но ей-то это всё равно.
Уехали скоты на кладбище поближе к Богу.
Я вытащил цепочку из кармана – щас бухнём немного.
И вот я в кабаке бухаю, угощаю всех,
Но мысли о работе не дают покоя как на грех.
С каким-то хреном я слегка разговорился,
На денежки мои изрядно он напился.
Он жаловаться начал на свою поганую судьбу:
«Жена твердит с утра: «Я от тебя уйду»,
Детишки к чёрту на хер посылают,
А на работе трупы, мухи напрягают…»
«Какие трупы, чёрт возьми, брателло?
Напился ты до чёртиков. Мне слушать эту лажу надоело»
«Какие трупы? Объясню сейчас, постой.
Работаю я в морге сторожем почти что год второй.
Я заебался там, хоть и не трудная работа.
Но эти трупы… С утра до вечера в любое время года.
Да, эти трупы, расчленёнка и прочие дела
Уж едет крыша, когда вижу эти я тела…
Помой, одень, в отдельный шкафчик уложи,
Ещё за ними кровь, кишочки подбери…»
«Да, мрачно. Ну а с зарплатой у вас как?»
«Зарплата не ахти, но всё ж не попадёшь впросак:
То зубик вырвешь золотой, колечко между делом тихо снимешь,
Мясца для кошки наберёшь в мешок, так сразу не поднимешь»
«А с трудовою дисциплиной у вас как? Бухать надеюсь понемногу можно?»
«Без этого нельзя нам ну никак, и спирта раздобыть несложно».
Я посидел, подумал, хряпнул водки…
Куда деваться, чёрт возьми, с такой подводной лодки?
«Устраивай меня, мой новый друг, ты утром в морг.
Нужна работа мне, тут не уместен торг».
Он головой кивнул, ещё мы водки взяли
И до утра о трупах говорили и бухали…

 * * * *

Part III.
Работа

Теперь работаю я в морге, его мать,
Не очень уж приятная работа, что уж тут скрывать.
С утра до вечера я в окруженьи трупаков,
Я ем, курю и пью средь этих мертвяков.
В какой-то степени я – ангел и помощник Бога
Через меня лежит наверх к нему дорога.
С заката до рассвета я медицинский спирт глушу,
Снимаю с трупов золотишко и особо не тужу.
Клиенты мои разного достатка: встречаются банкиры и бомжи
Я рядышком их складываю аккуратно, не рыпайся, дружок, и не тужи.
Была училка младших классов. Сука молодая.
Жаль мёртвая она, а не живая.
Но всё ж неплохо позабавился я с ней,
Я долго прыгал и корячился на ней.
А вот на днях отличные кроссовки я с одного спортсмена умыкнул,
Но правда вечером их в карты сторожу я, чёрт возьми, продул.
Какому-то грузину вдвоём мы зуб довольно долго вырывали.
Он трудно шёл, и челюсть мужику нечаянно сломали.
За что досталось от родни его довольно круто нам,
Но отомстили мы: проклятого грузина расчленял я сам.
Грузины, малдоване и азербайджанцы.
Бомжи, старухи, прочие засранцы…
Короче, люд тут разный обитает,
А сторож, когда пьяный, их целует, обнимает.
Весьма весёлый он, однако, человек.
Он – кореш лучший мой, мы с ним друзья навек.
Вдвоём со сторожем мы пьянствуем тут «будь здоров»
И закусон у нас практически всегда готов.
Частенько приглашаем проституток в гости,
Они танцуют на столах, играют с нами в кости.
Так день за днём в заботах тихо пролетает.
А Люда-сука где-то шляется, гуляет.
Увидела б меня, наверно удивилась,
И даже, может, проблевалась и мурашками покрылась.
Да чёрт с ней с этой стервой мать её.
Пошла она. Мне уж давно не до неё…

 * * * *

Part IV.
Встреча

Я – опытный работник морга, просто ас.
Обмою быстренько любого и в холодильник суну в тот же час.
Бородку клинышком я на работе отростил,
Курю гавайские сигары, хоть никогда их раньше не курил.
Ношу одежду только чёрных я тонов,
Я мёртвых уважаю, обслужить всегда готов.
Я здесь для них – король и господин.
Для мертвяков авторитет тут я один.
Коль захочу, засуну в холодильник, словно в рай.
А захочу - оставлю на столе – лежи, воняй.
И родственники их меня, как Бога, уважают:
Приносят водку и закуску, деньги, ублажают.
Получше просят присмотреть за мёртвым сыном иль отцом.
Я это обещаю им, а сам торгую потихоньку холодцом.
У этого отрезал с задницы кусочек,
У этого оттяпал половину почек,
Зачем добру скажите пропадать?
Ведь всё равно им гнить, в земле лежать.
Вот новую партейку трупов завезли
Троих пижонов в чёненькихх мешочках занесли.
Посмотрим, что сегодня за товар
Какой нам можно поиметь с него навар.
Вот первый. Весь татуированный мудак
Во рту нет золотых зубов и нет простых, вот так.
Весьма хреновое начало трудового дня
Но что поделать? Продолжается возня.
Второй – студент. Повесился он от любви неразделённой.
И нет на нём ни одного колечка – я сегодня обделённый.
С надеждой я вскрываю заключительный мешок,
Смотрю вовнутрь, испытывая шок:
Людмила, бывшая любовь, что от меня по подлому ушла,
Так необычно вдруг в мешке для трупаков ко мне пришла.
Милая Людмила, где тебя носило?
Ты, стерва, про меня наверно начисто забыла.
И всё же, дура, ты ко мне вернулась.
Как романтично всё, однако, повернулось.
Ну здравствуй же, красавица моя!
А где ж цепочка золотая та твоя,
Что хахаль твой норвежец подарил,
Которую я не успел да так и не пропил?
Наверно снял какой-то шустрый мент иль докторишко.
Они гандоны часто пиздят золотишко.
Для них, похоже, ничего святого нет,
Но Бог судья им, а сейчас – обед.
Ты полежи, Людмила, здесь и не скучай,
А я пойду попью со спиртом чай.
Вернусь, и буду издеваться над тобой.
Ведь ты когда-то бросила меня, теперь я сам не свой…

 * * * *

Part V.
Прощание

Ну вот я снова рядом. Как всегда изрядно пьян.
Смотрю я на тебя, как будто сквозь туман.
Затягиваюсь папиросой, в ней отличная пылает анаша.
И всё-таки, Людмила, до чего ж ты хороша!
Ты точно как живая на столе сейчас лежишь:
Глаза закрыты, ты как будто, стерва, спишь,
Как спал когда-то я и сладкий видел сон.
А ты по-тихому ушла, исчезла, как и он.
Оставила меня ты в одиночестве страдать,
Оставила на произвол судьбы, твою гадюку мать.
Лежишь пред мною ты как будто бы на страшном на суде.
Тебе не повезло – я вновь в твоей судьбе.
Не ноешь ты и глупые вопросы мне не задаёшь,
И по утру, когда ужасное похмелье, не орёшь.
А смерть тебе, пожалуй, даже и к лицу.
Не ожидала ты, что скоро так отправишься к небесному отцу…
Лежишь сейчас ты тихо и осознаёшь свою вину.
Тебя я на член в последний раз, пожалуй, натяну.
Холодная зараза, ну так что ж?
Такую трахать тоже очень даже мож.
Отлично. В морге вроде не еблись ещё с тобой.
Трудись, член многострадальный мой.
Я долго дёргался и отжимался на тебе.
Всё было словно в фильме ужасов, во сне.
И вот горячей спермой я холодную пещерку оросил
И слез с тебя, мой пыл теперь остыл.
Да, экстримальный секс, прямо таки загробная порнушка.
Откашлявшись, я укусил её за мочку ушка.
Бычок об Людкин я крестец, простите, загасил.
И сторожа её попробовать сейчас же пригласил.
Он долго думал, ёрзал, сомневался.
Но всё же старый извращенец отказался
И ляпнул что-то типа: «Что я – некрофил?».
Отправил в крематорий я его, чтоб топку растопил.
В последний путь я провожу тебя, моя Людмила,
И с новой силой разожгу огонь любви, чтоб больше не остыла.
Прощай и знай, что я любил тебя, поскуда.
Уходишь от меня в последний раз и не вернёшься уж от туда.
Поверь, мне это грустно всё осознавать,
Что покидаешь вновь меня, предательница, блядь.
Когда-нибудь мы встретимся на небе, где-то там,
И верь мне, милая, конкретных пиздюлей тебе я дам.
Мы будем снова вместе, как и прежде.
Ты догораешь здесь, а я стою в надежде,
Что будешь ждать меня ты в пламенном аду.
Но это зря, Людмила, ведь в рай я попаду…

............................................................................................